Блокчейн — это разрушительная технология, то, что модно называть термином «дисраптор», но что конкретно она разрушает? Участников криптографического сообщества часто определяют как криптоанархистов, но почему они именно анархисты? Эти вопросы заслуживают развернутых ответов.
До эры Накамото у нас не было альтернативы, кроме как жить в классическом государстве и полагаться на его централизованные механизмы. Централизованность вытекает из самого определения государства. Население территории — народ — заключает с условной властью общественный договор, которым делегирует «центру» часть своих прав. Взамен этот центр, который во исполнение условий общественного договора и становится властью государства, обеспечивает народу некоторый объем услуг. Безопасность, развитие, свободы — набор может различаться.
Предполагается, что до заключения общественного договора народы пребывают в «естественном состоянии», которое в представлении некоторых отцов-основателей теории государственного строительства было первобытным адом, других же — золотым веком. К пантеону этих отцов относят Томаса Гоббса, Джона Локка и Жан-Жака Руссо. За столетия, прошедшие с написания их программных трудов, успели нарасти целые геологические массивы с развитием и уточнением их идей, но нам сейчас важны именно ключевые определения.
Некоторые свои услуги государство монополизировало — в результате монополия на насилие, право судить и исполнять наказания стала чем-то вроде синонима государственности. Но сами по себе государственные монополии не являются обязательными — на денежный оборот, например, таковая появилась далеко не сразу. Ранние государства допускали децентрализованную печать монет. Рыхлый союз полисов, торговые пути между которыми были делом гильдии купцов-профессионалов, без проблем рассчитывающихся между собой золотыми и серебряными слитками, мог обходиться без единой монеты в хождении. Но как только товарно-денежный оборот достигал определенной критической массы, и в торговлю вовлекались самые широкие слои населения, государства были вынуждены брать в свои руки чеканку монет, контроль за их оборотом и борьбу с фальшивомонетчиками. Иное бы повредило развитию государства.
В этом случае монополия возникает по требованию здоровой экономики, где широкое распространение денежных отношений приводит к относительно небольшой прибыльности отдельных торговых операций. Эту прибыль могут уничтожить самодельные золотые слитки неизвестной стоимости или безнаказанно подпиленные ради получения золотого порошка монеты. То есть здоровая экономика в традиционном государстве требовала государственной монополии на все, что связано с денежным оборотом. И другого способа решить проблему технологически не существовало.
Эта монополия также была одним из самых крепких доводов в пользу того, почему вовлеченному в экономические отношения человеку в XXI веке все еще нужно государство и его гражданство. Чтобы чеканить и печатать деньги, нужен монетный двор. Чтобы регулировать их эмиссию и хождение — центральный банк и казначейство. Чтобы следить за единством валюты в пределах страны, пресекать деятельность фальшивомонетчиков, обеспечивать проведение операций с деньгами — многочисленные правоохранительные органы. Чтобы собирать на все это деньги и затем распределять их ради функционирования перечисленных ведомств — налоговая инспекция, министерство финансов и механизмы бюджетирования в органах власти.
Но вот приходит Накамото и приносит с собой блокчейн. И теперь группа энтузиастов со скромными ресурсами может делать то, для чего раньше требовался гигантский ресурсоемкий муравейник государственной бюрократии.
Сам по себе блокчейн не несет опасности для государства, — по крайней мере, готового экспериментировать и меняться. Он добавляет технологические возможности, которые можно интегрировать в существующий аппарат, сделав его более эффективным, безопасным и обязательным. Проблема заключается в том, что после этого становятся ненужными армии госслужащих, которые до этого занимались поддержкой финансовой системы. А современные государства превратились в сложные социальные механизмы с исторически сбалансированными частями, которые, среди прочего, обеспечивают занятостью широкие слои населения — от 15 до 25%. В социально ориентированных странах это может быть и треть, а в тех, где до сих пор существует плановая экономика или гибриды на ее основе — и за 50% населения.
Находятся ли под угрозой только служащие перечисленных ведомств? Конечно же нет. Криптовалюты — это что-то вроде базовой конструкции, которая напечатана на первой странице руководства по сборке в коробке со сложным конструктором. Она должна заинтересовать ребенка, показать, что 15 минут простых манипуляций дадут ему новую игрушку. А дальше он будет мастерить себе новые. Но даже на относительно простой концепции криптовалют можно оценить фантастический потенциал блокчейна. С его помощью можно собирать куда более сложные конструкции! 
Большинство государственных монополий вызваны отсутствием технологии для того, чтобы реализовать ту или иную услугу в рамках общественного договора иным, не централизованным способом. Для регистрации актов гражданского состояния не нужны специальные ведомства, картотеки, архивы, сверки и переписи населения. Это просто традиционный механизм, при помощи которого исторически обеспечивали регистрацию, ведение, поддержание актуальности и защиту бумажных реестров. Нужно ли говорить, что его также можно с легкостью заменить блокчейном?
И это касается подавляющего большинства государственных функций. Покрутите головой по сторонам, представьте ту или иную услугу, которую вам оказывает госаппарат — с большой вероятностью ее может заменить блокчейн, причем способом, который сэкономит ресурсы и время, при этом он будет безотказен, в отличие от чиновника.
Что попадает в исключения? Что нельзя переложить на плечи дара Накамото? Я вижу три группы государственных функций, которые требуют человека. Чтобы их автоматизировать, придется ждать пост-государство, в котором эти сферы перепроектируют с нуля.
Первая группа касается принятия государственных решений. Его сделали намеренно коллегиальным и уравновешенным властными ветвями еще во времена греческих полисов. Во второй группе — морально-этические вопросы внутри общества и суды, которые их разбирают. Юридическую сферу уже успешно автоматизируют и пробуют перевести на блокчейн. Но в обществе все еще существует образ святой персоны судьи, наделенного правом решать судьбы человеков. Наконец, третья группа зависит от прежней системы отношений между государствами. Пока последнее из них не эволюционирует в достаточной степени, нам не избавиться от человеческой дипломатии, разведки и армии.
Об эволюции государств в эпоху Накамото мы поговорим в следующей части.
