В прошлой статье мы остановились на дисбалансирующем факторе экономики под названием «Земля».
Земля — уникальный фактор производства. Уникальность ее в том, что она конечна. А также в том, что доход от земли очень слабо коррелирует с фактическими вложениями в нее труда и капитала.
Что такое вообще земля? Это кусок территории нашей планеты. Фактор земли напрямую связан с правом собственности, которое, в свою очередь, проистекает из концепции общественной власти (ее мы рассмотрим позже, и вам тоже понравится).
Ранее земля оценивалась экономистами в разрезе сельскохозяйственного воспроизводства. Господа физиократы на этом выстроили целую школу, возведя фактор земли в абсолют, как единственный источник добавленной стоимости. Позже их воззрения были признаны наивными, факторы производства работают в совокупности.
То есть у меня есть кусок земли, я посеял на нем тонну зерна и собрал две. Я добавил к земле мой или наемный труд, и собрал не две тонны, а пять. Я купил плуг, то есть привлек капитал, или овеществленный в средстве производства прошлый труд, и собрал не пять тонн, а десять. Но труд воспроизводится людьми, капитал в виде плуга создается трудом, земля же уникальна и невоспроизводима.
Сегодня сельское хозяйство перестает быть таким уж прямо сельским и превращается из уникальной отрасли в обычную индустрию. Уже сейчас земля для сельского хозяйства не так важна, как использованный для выращивания еды капитал. С высокотехнологичной и очень даже компактной теплицы, расположенной в абсолютно непригодном для традиционного сельского хозяйства месте, например, в Аравийской пустыне, можно получать намного больше продукции, чем с привычной нам грядки.
Но земля как ресурс совсем не утратила своего значения. Владение землей в правильном (!) месте приносит доход намного больший, чем какие-то десять тонн пшеницы.
Гектар посреди Манхэттена стоит огромных денег и приносит огромный доход владельцу, практически не требуя никаких дополнительных затрат труда или капитала. Такой же в целом гектар посреди якутской тайги не стоит вообще ничего. Хотя, возможно, с гектара в Якутии можно добыть больше ресурсов, чем с гектара в Нью-Йорке, но вот инфраструктуры в Якутии нет, и богатства там превращаются в куб золота посреди глухого леса.
Гектар земли посреди Манхэттена стал ценен благодаря огромным вложениям труда и капитала, которые сделали Манхэттен столицей мировых финансов. Но владелец этого конкретного гектара, может быть, в данных вложениях вообще никакого участия не принимал. Я видел подобное, например, в 2007 году в Краснодарском крае, когда Россия получила право на проведение Олимпиады. Были запланированы значительные вложения из бюджета страны, и внезапно земельные участки в медвежьем углу с тремя сараями и грунтовой дорогой стали стоить миллионы. Вкладывать деньги собралось государство, вкладывать налоги всей страны, а заработали в итоге владельцы участков, палец о палец не ударив.
Безусловно, на приобретение земли в самом начале был затрачен какой-то труд, и порой немалый. Но земля передается по наследству, и какой же труд тратят наследники? Никакого, просто пользуются рентой. Это с одной стороны. С другой, мы помним про общественную власть и соответствие статусов — социального и экономического (на самом деле, не помним, потому что еще не разбирали, но галочку поставим).
Можно пройтись по Москве или Киеву, почитать таблички на домах и узнать фамилии бывших собственников отличной земли и шикарной недвижимости в самых козырных местах. Однако, в один из моментов истории эти люди потеряли свой социальный статус и положенную им по статусу долю общественной власти, а потому лишились права собственности. Другие же люди позже, обретя необходимый и достаточный социальный статус, эту недвижимость и землю под ней в собственность получили, причем относительно недорого, а порой и бесплатно. Кто виноват? Сами бывшие собственники.
Но это сложная мысль, давайте мы ее оставим на следующие статьи, когда будем рассматривать движущие силы политических инициатив в обществе.
Вернемся к земле. Этот фактор действительно плохо ложится в экономическую теорию и сильно ее искажает. Когда же человечество сможет избавиться от этого фактора? Поиграем чуть-чуть в футуризм.
Ответ прост: когда у нас появится новая земля. Когда дальний космос станет коммерческим и начнет давать прибыль. Когда собственники труда и капитала перестанут зависеть от рантье, поделивших единственную планету на участки. Фантастика? Ну, например, Илон Маск — авантюрист, но вполне успешный бизнесмен, — рассматривает дальний космос как вполне перспективный бизнес-проект.
Но землю мы научились делать сами уже давно. Например, значительная часть крупнейшего в мире шанхайского морского порта находится на искусственной косе. А что делать, раз свободное место на побережье кончилось? САР Макао увеличил свою территорию почти вдвое за последние 40 лет. Откройте в Google Maps Макао, включите слой с уличной картой, а потом с геофото — гарантирую, будете удивлены. Также можно вспомнить знаменитые арабские проекты искусственных островов. Хотя они и не очень успешны.
Но мы придумали и более действенный способ «изготовления земли». Мы создали интернет. Очень круто иметь бутик на Манх’ттене (и совсем печально иметь бутик посреди якутской тайги), но крупнейший в мире ритейлер хоть и обладает масштабной инфраструктурой по всему миру на реальных участках реальной земли, свою многомиллиардную выручку получает в месте под названием «веб-сайт amazon.com». И таким успешным бизнесом Amazon делает именно инфраструктура, которая, в отличие от просто земли, уже безусловно создается вложением труда и капитала, а не просто правом собственности на кусок удачной территории.
Почему же я утверждаю, что фактор земли искажает экономику и приводит к кризисам? Да элементарно: давайте вспомним два последних масштабных мировых кризиса. Один из них связан с манипуляциями вокруг недвижимости и права собственности, а второй — с ажиотажными инвестициями в красивые доменные имена без какой-либо бизнес-модели и инфраструктуры. А все почему? А все потому, что землеподобные активы намного сложнее оценить в денежной форме, чем труд и создаваемый им капитал, и они куда менее ликвидны, чем капитал и создающий его труд.
И вот смотрите, какая есть прогрессивная мысль: приравняем землю на нашей планете к криптовалюте. Представим себе планету Биткоин. Ее поверхность конечна — это монеты. Осваивать новые территории все сложнее — хэшрейт растет, нужны постоянно возрастающие вложения. Часть биткоинов потеряна навсегда без всякого смысла — пусть это будут бесплодные пустыни или океаны, хотя обе аналогии не очень хороши. На планете Биткоин появляется экономика: биржи, обменники, фонды, каналы ввода и вывода, земля включается в оборот.
Земля кончается, и люди задумываются о других мирах. Так появляются альты. Там никакой экономики нет, но и на Луне никакой экономики нет, однако люди сейчас покупают участки поверхности на Луне на будущее, в надежде, что их наследникам хватит общественной власти, чтобы это право собственности доказать. Что когда кто-то придет на эту планету делать экономику, он признает право собственности на ее части, а не сделает какой-то форк. Как, например, Франция форкнула мировую морскую инфраструктуру Суэцким каналом, и захваченный британцами Маврикий не стал вторым Сингапуром.
И здесь опять возникает то самое противоречие между социальным и экономическим статусом. Монеты есть у многих, а экономику на них строят немногие, иногда это совсем посторонние люди — те самые крупные институциональные инвесторы, которых так ждут в крипте. Почему капиталисты — то есть те, кто владеет капиталом и создает какой-то продукт, — должны увеличивать стоимость активов рантье, то есть тех, кто просто каким-то образом получил монеты намного раньше и значительно дешевле?
Другими словами, почему банкир Джон должен делать Васю-программиста миллионером, если по социальному статусу они совершенно не равны? Конечно, он не будет этого делать! 
Выход тут только один: программист Вася, обладатель кучи монет, должен поднять свой социальный статус и получить достаточную долю общественной власти. Тогда банкир Джон будет считать Васю равным и начнет вкладывать реальный труд и реальный же капитал в Васины наделы на криптопланетах. Иначе Васины инвестиции ожидает судьба героев табличек в центре Москвы. «Доходный дом Перцовой!» Никакой Перцовой там давно не пахнет.
Но как конечность земли в качестве фактора производства вносит искажения в нынешнюю экономику, так и конечность криптомонет делает их неполноценными by design, то есть изначально. Как фактор земли в будущем должен исчезнуть, так и монеты первой волны с фиксированной эмиссией, видимо, умрут.
Второй вывод из вышесказанного: крипта незрела и ущербна, если при такой серьезной капитализации не смогла организовать более-менее вменяемого политического лобби. Да, крипта состоялась как объективный факт реальности и получила признание в ряде стран, но процесс этот стохастичен и бессистемен (хотя вроде бы крипта дала нам DAO, да не в коня корм).
Стыдно, криптаны. Даже ThePirateBay смог сделать свою партию, а это ведь просто торрент-трекер.
Ну и главный вывод: криптовалюта — это ни в коем случае не деньги. Это право собственности на часть инфраструктуры, созданной на основании этой криптовалюты. Теперь осталось заставить истинных владельцев этой инфраструктуры уважать ваше право собственности, а не обменивать его на бесконтрольно эмитируемые стейблы и циферки в личных кабинетах бирж.