Российские парламентарии опасаются использовать слово «криптовалюта». Возможно, они надеются, что, если проблему не называть, то она решится сама собой. Есть старый и проверенный выход из любой непонятной ситуации — Уголовный кодекс: владельцев криптовалюты собираются преследовать по закону. Невольно вспоминаются времена Никиты Хрущева, когда действовала уголовная ответственность за нарушение правил о валютных операциях.
Возможно, сейчас такой поступок показался бы странным, но 1907 году никого не удивило, когда 27-летний Александр Блок написал письмо 16-летней гимназистке Лизе Пиленко. В этом письме поэт описал род своих занятий следующим образом:
я — сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Депутаты Госдумы тоже сочинители, но не стихов, а законов. Кроме того, они лишены возвышенной смелости Серебряного века и боятся называть вещи своими именами. Их почему-то пугает слово «криптовалюта» и они всячески его избегают в новых законопроектах, касающихся цифровой экономики. Как говорится, криптовалюта есть, а слова нет. По-видимому, законодатели были бы рады вообще не затрагивать страшную для них тему, но увы: в конце января спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко дала поручение разобраться с проволочками по принятию пакета законов по цифровым финансовым активам.
И Владимир Путин разобрался: 27 февраля на сайте Кремля появилось поручение: «Правительству Российской Федерации: а) совместно с Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации обеспечить принятие в весеннюю сессию 2019 года: <...> федеральных законов, направленных на развитие цифровой экономики, в том числе определяющих порядок совершения гражданско-правовых сделок в электронной форме, а также предусматривающих регулирование цифровых финансовых активов (выделено мой. — А.А.) и привлечение финансовых ресурсов с использованием цифровых технологий. Срок – 1 июля 2019 г. Ответственные: Медведев Д.А., Володин В.В.»
К этой внешне немотивированной активности первых лиц государства (как известно, Путин, Медведев, Матвиенко и Володин как раз и составляют топ-4), следует еще добавить внезапную инициативу Пленума Верховного Суда РФ, который 26 февраля дополнил собственное постановление о судебной практике по делам об отмывании денег и имущества, приобретенного преступным путем, определив, что статьи 174 и 174.1. УК о легализации преступных доходов отныне распространяются и на криптовалюту.
Какова же причина этого внезапного ажиотажа вокруг крипты в России? С 11 по 29 марта Россию должна посетить миссия Financial Action Task Force (ФАТФ), которая как раз и собирается провести оценку эффективности той самой борьбы с отмыванием нелегальных доходов, о которой неожиданно вспомнил Верховный Суд.
Группа ФАТФ учреждена по решению стран «Большой семерки» в ходе Парижской встречи 1989 года, Россия вошла в состав группы в 2003 году. В соответствии с Резолюцией Совета Безопасности ООН № 1617, рекомендации ФАТФ являются обязательным международным стандартом для выполнения государствами-членами ООН. Пункт 8 этих рекомендаций гласит: «Банкам и финансовым организациям необходимо следить за развитием технологий, которые могут повысить анонимность их клиентов».
Россия уже имела проблемы с ФАТФ в период 2008 по 2014 год, когда попала под действие «мониторинга» этой международной инстанции, и, по всей видимости, приобрела таким образом негативный опыт. Чем грозит России несоблюдение рекомендаций ФАТФ не очень понятно. Однако, известно, что две страны — Иран и КНДР — находятся в черном списке группы, и в отношении них действует призыв применять контрмеры в целях защиты международной финансовой системы от отмывания денег и финансирования терроризма. Понятно, что речь идет о незавидной участи стран-изгоев.
Спору нет, криптовалюты нуждаются в регулировании — по той простой причине, что нет другого способа массового принятия цифровых денег, кроме их легализации. Это непростой процесс: криптовалюты — как и интернет когда-то — ассоциируется в головах государственных деятелей с преступностью. Кроме того, налицо очевидная неспособность людей, выросших в системе традиционных финансов, открыть свой разум для новых знаний и заставить себя поинтересоваться, в чем заключается суть и значение технологии блокчейна. А жаль, ведь это могло бы спасти многих из них от совершения глупых поступков: в основе блокчейна лежат математические формулы, которым нет дела не только до государств и их границ, но даже и до ФАТФ. Регулировать математические формулы — занятие такое же комичное, как регулировать всемирное тяготение. Криптовалюты, как и всемирное тяготение, можно только принять.
К чему приводит отсутствие внятного регуляторного статуса мы видели недавно на примере высокотехнологичного по старым меркам Тинькофф-банка, который начал препятствовать своим клиентам в торговле биткоином. Достаточно очевидно, что Тинькофф испугался отмывания денег. Действительно, а для чего же еще может понадобиться криптовалюта? Нет и не может быть с точки зрения банка никаких других денег, кроме фиатных, пластиковых и кредитных.
Людей, как гласит одно древнегреческое изречение, мучают не самые вещи, а представления, которые они создали себе о них.
Мишель де Монтень
Но вернемся к нашим дорогим парламентариям. 5 февраля Госдума приняла во втором чтении законопроект о «цифровых правах», в котором признает электронные данные наравне с бумажными. Правда, удивительно? Почти 40 лет потребовалось законодателям, чтобы принять, наконец, персональные компьютеры. О криптовалюте в законопроекте нет ни слова.
Есть такой вид нервного расстройства — номатофобия — страх называть человека по имени. Религия и культура также дают нам пищу для размышлений. Иудеи считают, что нельзя произносить имя Бога. Во вселенной Гарри Поттера люди боятся произносить имя Волан-де-Морта. Российские официальные лица принципиально не называют фамилию оппозиционера Навального. Facebook запрещает — даже за деньги — продвигать тексты, в которых употребляется такая обсценная лексика как «криптовалюта» и «биткоин». А в Госдуме нельзя использовать самое страшное слово — «криптовалюта». И только Александр Блок позволял себе все.
На физиологическом уровне человек, страдающий номатофобией, в момент попытки обратиться по имени может испытывать такие симптомы, как чувство сдавливания в груди, сжатие в горле, ускоренный пульс и учащенное сердцебиение, повышение артериального давления, слабость.
Однако, взаимодействовать с миром приходится. На помощь приходят эвфемизмы: Дмитрий Медведев заменяет фамилию Навального словами «обормот» и «проходимец», а Госдума обходит неприличное выражение «криптовалюты» с помощью политкорректных «цифровых финансовых активов».
Любопытно, что сам изобретатель биткоина Сатоши Накамомто не знал слова «криптовалюта»: он писал о «цифровой пиринговой наличности», «цифровых деньгах» и о «платежной системе, основанной на криптографии». Впервые термин Crypto Currency был использован в 2011 в заголовке статьи журнала Forbes о биткоине и быстро вошел в моду.
В Госдуме готовится второе чтение законопроекта по цифровыми финансовыми активам. Не будем уже удивляться, что слова «криптовалюта» в законе не будет. Удивительно другое: председатель комитета по финрынку Госдумы Анатолий Аксаков не смог дождаться чтения и дал интервью газете «Известия». Ему было что сообщить изумленному человечеству: подготовлены поправки, согласно которым всех владельцев криптовалют в России будут регистрировать, а тех, кто станет использовать их без регистрации и разрешения, начнут отправлять за решетку по закону о борьбе с отмыванием денежных средств.
«Зачем? Почему?» — спросите вы. Это привычная реакция российского государства на иностранную валюту. Анатолий Аксаков уже прославил себя замечательным афоризмом:
Биткоин — непонятный продукт американских головастиков.
После Всемирного фестиваля молодежи и студентов, который состоялся в 1957 году в Москве, в СССР появились валютчики и фарцовщики. Они покупали у иностранцев валюту по курсу выше государственного, а также предметы одежды. Валюта перепродавалась соотечественникам, выезжающим за рубеж, а вещи доставались модникам по баснословным ценам. Борьбой с новоявленными бизнесменами занялся Комитет государственной безопасности. Ничто так не угрожает безопасности, как иностранная валюта.
В 1960 году КГБ арестовал валютчика и фарцовщика Яна Рокотова и двух его друзей. Все они были приговорены к 8 годам лишения свободы. Но им не повезло. В 1961 году, когда Никита Хрущев ездил в ГДР, он обрушился с критикой нелегальной торговли между Западной и Восточной зонами Берлина. Однако, его ораторскую эскападу о «грязном болоте спекуляции» парировал немецкий журналист, заявив, что московский черный рынок похлеще будет. В том же году после личного вмешательства Хрущева дело было пересмотрено, и Мосгорсуд назначил Рокотову сотоварищи новое наказание — 15 лет лишения свободы. Но и этого оказалось мало.
На митинге в Алма-Ате Хрущев снова вспомнил о «деле Рокотова». Первый секретарь ЦК КПСС гневался:
Вы читали, какую банду изловили в Москве? И за все ее главарям дали по 15 лет. Да за такие приговоры самих судей судить надо!
1 июля 1961 года глава Верховного Совета СССР Леонид Брежнев подписал указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях», согласно которому статья 88 УК РСФСР «Нарушение правил о валютных операциях» стала предусматривать смертную казнь.
Дело Рокотова, Файбишенко и Яковлева было пересмотрено в третий раз — их приговорили к расстрелу по закону, принятому после уже совершения ими преступления. Приговор был приведен в исполнение летом 1961 года в Бутырской тюрьме.
Вернемся в наше время. Нарушение правил о криптовалютных операциях грозит сейчас наказанием в виде лишения свободы на срок до 7 лет по статье 174 УК РФ. Но, как показывает история, мера пресечения может быть пересмотрена, причем даже задним числом.
«Известия» со ссылкой на Аксакова сообщили, что наказание за нарушение «антиотмывочного» закона может достигать 15 лет лишения свободы. Возможно, председатель комитета по финрынку Госдумы знает то, чего пока не знаем мы.
Может ли усиление уголовной ответственности за нарушение правил о криптовалютных операциях достигнуть исключительной меры наказания? Будем надеяться, что кровожадные времена миновали уже навсегда.
